Средневековая культура

Средние века — это период, начало которого совпало с отмиранием эллинско-классической, античной культуры, а конец — с ее возрождением в новое время. Он охватывает более тысячелетия (V—XV вв.) и в социально-экономическом отношении соответствует зарождению, развитию и разложению феодализма.

В этом исторически длительном социокультурном процессе развития феодального общества вырабатывался своеобразный тип отношения человека к миру, качественно отличающий его как от культуры античного общества, так и от последующей культуры Нового времени — эпохи буржуазного производства.

Культура европейского Средневековья возникла на руинах Римской империи. Ослабление и распад центральной имперской власти сопровождались смутами, войнами, упадком нравов и хозяйственной разрухой. В этой грозовой атмосфере всеобщей неразберихи решалась судьба европейской культуры. Три силы столкнулись в борьбе, от исхода которой зависело ее будущее.

Первая из них — это традиции уходящей греко-римской культуры. Они сохранялись в немногих культурных центрах, где еще теплилась жизнь в античных храмах, библиотеках и художественных мастерских. Среди приверженцев этих традиций были высокообразованные люди, но новых идей, которые были бы способны завоевать широкое признание, на истощенной почве эллинизма они вырастить уже не могли.

Если бы эта сила тем не менее смогла выстоять и вновь утвердиться в обществе, то вектор дальнейшей культурной жизни Европы был бы обращен в прошлое. Культура Европы застыла бы в античных формах и, окованная ими, надолго лишилась динамики, подобно тому, как это произошло с индийской или китайской культурой.

Второй силой был дух варварства. Носителями его были различные народы, населявшие провинции Римской империи и вторгавшиеся в нее извне. Как ни гордился Рим своим превосходством над варварами, в борьбе с ними он потерпел поражение. Они были воинственны и свирепы, идеалы и ценности античного мира были им чужды и непонятны. Но дух варварства все же вряд ли имел серьезные шансы воцариться на европейской земле.

Христианство было третьей и самой могущественной из сил, определявших путь культурного развития Европы. Возникнув из иудаизма, оно опиралось на традиции, сложившиеся вне античного мира. От иудаизма христианство унаследовало не только идею единобожия (монотеизма) и ветхозаветное священное предание, но и элементы древних восточных культов, отраженные в нем.

Вместе с тем учение Иисуса Христа ввело в сознание людей принципиально новые гуманистические установки. Оно являло собою свежую струю, способную вдохнуть новую жизнь в культуру Европы. К тому моменту, когда рухнула Римская империя, христианское движение уже имело иерархическую централизованную церковную организацию, объединяющую всех христиан. При поддержке светских властей церковь сумела сосредоточить в своих руках немалое богатство (до 1/3 земель 3ападной Европы находилось в ее владении).

Все это позволило христианству занять главенствующее положение в европейской культуре, одержав верх над греко-римским многобожием и варварским язычеством. Христианство вывело народы Европы из варварского состояния, но при этом само по-варварски расправлялось со своими противниками. Оно низвергло античные идеалы мудрости и красоты, но вражда к ним вылилась в проповедь ничтожности разума человека и греховности его плоти.

Античное возвышение разума было заменено его принижением. Следствием этого был пышный расцвет иррационализма и мистики, которому к тому же способствовал низкий уровень знаний даже среди образованных людей, не говоря уж о невежестве и варварской наивности подавляющей массы населения.

Средневековый человек был склонен руководствоваться в жизни не столько логическими размышлениями, сколько догматически принятыми установками. Он больше доверял таинственным знакам и символам, мистическим видениям и рассказам о необъяснимых чудесах, чем самостоятельному критическому мышлению.

Тайный символический смысл придавался некоторым вещам и магическим словам. «Люди жили в атмосфере чуда, считавшегося повседневной реальностью. Самостоятельно мыслящая личность была развита относительно слабо, коллективное сознание доминировало над индивидуальным. Вера в слово, изображения, символы была безгранична и не встречала никакой критики — в этих условиях фальсификация неизбежно имела большой успех».

Столь же решительным был отход от античного (и вообще мифологически-языческого) отношения к телесности, здоровью, чувственным наслаждениям. Церковь категорически осуждала античный культ тела, как греховный, требуя заботиться о душе, а не о теле. Вместо него она провозгласила культ аскетизма, который стал характерной чертой средневековой культуры.

Восславлялись отшельники, исступленно умерщвлявшие плоть, отказывающиеся от всяких чувственных удовольствий. Особенно греховными считались сексуальные наслаждения. Средневековая церковь допускала их только ради деторождения. Уже сам вид обнаженного тела вызывал у верующих негодование.

Такими художники изображали праведников, святых и самого Иисуса Христа. А. Я. Гуревич по этому поводу пишет: «Идеал средневекового человека бесконечно далек от представлений античности. Культ тела, видимой красоты не имеет ничего общего с любованием страданиями Бога, воплотившегося в оболочку бренного человека.

Если и можно говорить о физическом идеале христианского средневековья, то им служило распятие: мертвое тело со страшными следами пыток и мук, перенесенных Спасителем во искупление рода человеческого. Поклонялись не телесной силе и гармонической развитости атлета, а убогому и гноящемуся больному… Идеал средневекового общества — монах, святой, аскет, человек, максимально отрешившийся от земных интересов, забот и соблазнов и потому более всех остальных приблизившийся к Богу».

Христианский образ человека исходно оказался разорванным на два начала: тело и душа. В этом противопоставлении приоритет безоговорочно отдавался началу духовному. Отныне красота человека выражалась в торжестве его духа над телом. Требования к нравственной жизни ужесточались, предполагая постоянный самоконтроль не только за поступками, но и за желаниями, мыслями, побуждениями и словами.

Средневековая нравственность строилась на христианских понятиях добродетели и греха. Нравственные ценности христианства многообразны, но сущность нравственного образца христианской жизни укладывается в знаменитую триаду: Вера, Надежда, Любовь.

Вера христианская — это особое состояние духа как «святая простота», которая ведет человека к Богу. Средневековый человек ощущал себя в большом мире ничтожной частицей. В этом мире все создано Богом и полно сокровенного смысла, который доступен людям с чистой душой.

Надежда в христианстве — это идея спасения от зла жизни с помощью Бога через загробное воздаяние, идея спасения души, воссоединения с Богом. Спасение даруется не всем, а лишь тем, кто следует за Христом, выполняя евангельские заповеди.

Вытесняя язычество, церковь постепенно распространила свое влияние на все стороны жизни общества. Необходимость во всем руководствоваться установленными церковью религиозными догматами стала в средневековом мире «привычкой сознания». Церковные правила регламентировали распорядок дня, церковный календарь устанавливал дни праздников, церковными церемониями сопровождались все важнейшие события человеческой жизни — рождение, свадьба, смерть.

Христианское учение задавало исходные позиции, на которых строилось средневековое мировоззрение. Философия и наука находились под строгим контролем: соответствие их содержания христианскому вероучению являлось неукоснительным требованием, которое поддерживается авторитетом церкви и силой государственной власти. Нарушители этого требования объявлялись еретиками, и если они не «исправлялись», то их сжигали живьем на костре.

Ссылка на Библию считалась самым надежным философским и научным аргументом. В естествознании господствовали общие рассуждения — о силах природы, качествах и формах тел, отличии человека от животных и ангелов и т. д. К наблюдению и опыту наука того времени практически не обращалась. Лишь алхимики в поисках «философского камня» проводили эксперименты с различными веществами. Но на их занятия смотрели с большим подозрением и нередко обвиняли их в «черной магии» и связи с сатаною.

Неудивительно, что средневековые научно-философские исследования носили по преимуществу схоластический характер. Они сводились к толкованию символов, чисел, слов Священного Писания, раскрытию его тайных истин. В моде были диспуты на такие темы, как «Питаются ли ангелы?» (итог: питаются, но лишь духовной пищей); «Сколько чертей может уместиться на острие иглы?» (результат неизвестен).

Грамотность была редким явлением в средневековом обществе. Даже короли не всегда умели читать и тем более писать. Образованными людьми были, как правило, лишь люди священного звания. Образование в обществе поддерживалось почти исключительно усилиями церкви. Вся система образования носила религиозный характер.

Школы и библиотеки существовали, главным образом, при монастырях. Обучение было нацелено на подготовку священнослужителей. С XII в. появляются университеты — Болонский, Оксфордский, Парижский и др., в которых, кроме богословского, открываются еще юридический и медицинский факультеты. Преподавание всюду шло на латинском языке, и знание латыни было синонимом грамотности.

В духовной культуре средневековой Европы достаточно сложным и противоречивым были положение и роль искусства, обусловленное его взаимоотношениями с христианской идеологией, отвергавшей идеалы, воодушевляющие античных художников (радость бытия, чувственность, телесность, правдивость, воспевание человека, осознающего себя как прекрасный элемент космоса), разрушая античную гармонию тела и духа, человека и земного мира.

Средневековое искусство почти целиком было направлено на религиозно-церковные нужды. По подсчетам исследователей, рассмотревших более 100 тыс. картин и скульптур, созданных в Х—XIII вв., только 10 % из них имело светский характер, а в XIII в. они на 97 % были посвящены религиозной тематике.

В эпоху, когда подавляющему большинству было недоступно непосредственное обращение к Библии (ее перевод с латинского появился лишь в XVI в.), главным языком христианства являлись изобразительные виды искусства. Живопись выступала как немая проповедь, в цельной, образной форме дающая представления о красоте Божественного. Главным жанром была иконопись.

Постепенно складываются определенные иконографические традиции символической интерпретации изображаемого. Искусство перестает быть подражанием природе: странные, почти бестелесные застывшие фигуры, часто оторванные от земли; пропорции человеческого тела конструируются с помощью разного рода мистических фигур и чисел; особое внимание уделяется глазам (зеркалу души); использование обратной перспективы дает иллюзию ирреального пространства. Художники пренебрегают фоном, из живописи на долгое время исчезает пейзаж.

Кроме икон, изобразительное искусство Средневековья представлено также росписями, мозаиками, миниатюрами, витражами. Переход из пространства внешнего мира во внутреннее «пространство» человеческого духа — главная цель литературы. В ней также преобладает религиозная тематика: сюжеты произведений часто связаны с библейскими, посвящены Богу или же описывают жизнь святых великомучеников.

Светская литература выступает не отражением действительности, а воплощением идеальных представлений о человеке, типизацией его жизни. Ее основные жанры — героический эпос, лирика, романы. Особое место занимает рыцарская литература, воспевающая дух войны, вассального служения, поклонения прекрасной даме.

Она представлена, прежде всего, в творчестве бродячих музыкантов и поэтов (итальянские менестрели, провансальские трубадуры, французские труверы, немецкие миннезингеры и майстерзингеры). Их произведениям присущ живой разговорный язык, приключенческая окраска. Бродячие поэты также собирали народные песни и сказания.

Основу музыкальной культуры составляло литургическое пение, воспевающее Бога в напевах, гимнах, соединяющих стихотворный текст и музыку. Сложились каноны торжественного и величественного церковного песнопения (григорианский хорал — невероятное по красоте мужское многоголосное пение), появились такие музыкальные формы, как месса, страсти (страдания), реквием.

Но главным видом средневекового искусства становится архитектура. Она стала центральным и синтезирующим видом искусства, объединяющим все другие виды и жанры, подчиняющим их своему замыслу, художественному образу. От этой эпохи до нас дошло много великолепных замков, соборов, монастырских сооружений.

В раннем Средневековье западноевропейские церкви строились по типу римских базилик. Стиль, возникший в раннем Средневековье, получил название роман с ки й , в значении «в манере римлян». Для него характерны: монументальность, массивность, величественность. Гладкие толстые стены, узкие окна, напоминающие бойницы (а часто, и служащие бойницами), полукруглые сводчатые арки, башни — стилевые особенности романской архитектуры. В декоре чаще всего использовался плоский рельеф и скульптура, где фигуры статичны, грубо примитивны и произвольны в пропорциях.

С конца XIII в. ведущим становится рожденный городской европейской жизнью готический стиль (от названия германского племени готов). За легкость, ажурность, устремленность к небесам его сравнивают с застывшей музыкой — «симфония в камне», а также называют «пламенеющая готика». Повторяющиеся стрельчатые арки, шпили (высотой до 150 м), облицовка массивных стен резными каменными плитами, большие окна, украшенные витражами, вытянутые пропорции изящных скульптурных фигур — все это создавало особую, возвышенную эмоциональность.

Переход от романского стиля к готическому условно можно назвать переходом от замкового (оборонного) образа жизни к дворцовому, когда в силу исторического и культурного развития Западной Европы происходит возвышение городов, расцветает рыцарская куртуазная культура, меняются нравы и моды, возрастает экзальтация в духовной жизни.

Средневековая ментальность такова, что человек отождествлял себя с какой-либо моделью или образцом. Христианский образец человека — человек глубоко религиозный и потому нравственный. Важнейшая добродетель, вознаграждаемая Богом, — кротость, смирение перед «порядком» мира, сотворенного Богом. Освященная христианской церковью иерархическая структура феодального общества была отражением этого мирового порядка.

Общественная жизнь Средневековья характеризуется идеалами сословной иерархии и служения. Эту сферу культуры отличает иерархическая вертикаль, где социальные отношения сеньора и вассала строились на основе договоров, семейных связей, личной верности, преданности и покровительства.

Понятию «сословие» в христианстве придается особый смысл и ценность, ибо за этим термином стоит мысль о богоустановленном порядке. В средневековой картине мира центральное место занимали социальные группы, которые являли собой отражение Небесного Престола, где ангельские существа составляли иерархию из «девяти чинов ангельских», сгруппированных в триаду.

За каждым из этих сословий средневековое сознание признавала не просто полезную для общества функцию, но, что значительно важнее в богоустановленном мире, — священную обязанность.

Поэтому духовенство считалось первым высшим сословием, а рыцарство — вторым. Эти два сословия составляли дворянско-церковную элиту. Именно они были призваны реализовать христианский идеал в культуре Средневековья. Попробуем проследить, насколько же соответствовали представители данных сословий этому идеалу в реальной жизни.

Духовенство имело разделение на клир (священнослужители, деятели церкви) и монашество , которое должно было наиболее полно воплотить христианский образ человека. Оно олицетворяло собой переход от общинного ожидания царства Божия на земле к достижению индивидуального спасения путем аскетического «сораспятия», уподоблению Христу при жизни.

Монашество зародилось в IV в. на востоке Римской империи. Отдельные отшельники уходили из городов, скрываясь от гонений в пустынных местах. Первоначально монахи не имели каких-либо уставных правил и руководствовались в своем «служении» исключительно собственными фантазиями, которые принимались за «указания» Бога.

Наиболее фанатичные и экзальтированные монахи предавались таким диковинным приемам самоумерщвления, как затворничество, молчальничество, столпничество и т. д. Принципиальное обоснование правил монастырской жизни было дано Василием Великим — знаменитым богословом и организатором христианской церкви в IV в. Он считал, что отшельнический идеал обособленного спасения неполон, так как духовные дары отшельника бесплодны для братии.

Кроме того, в одиночестве легко родится самодовольство и гордыня. В общежитии же духовные достижения одного монаха помогают другим, и все вместе они служат Богу. Василианский устав правил монашеской жизни требовал от братии послушания и повиновения игумену, безбрачие, личный аскетический путь очищения — свой жертвенный путь и свое словесное служение (обязательная многократная молитва и чтение Священного Писания).

На Западе основателем монашества стал Бенедикт Нурсийский, который в VI в. основал Бенедиктинский орден — централизованное объединение монастырей с единым уставом. Характерной особенностью бенедиктинцев было практическое милосердие, высокая оценка труда, активное участие в экономической жизни общества.

Примерно в это же время была создана обитель Флавия Кассиодора, которая сыграла важную роль в становлении средневековой культуры. В ней на первое место выходил труд не физический, а интеллектуальный, который монахи считали важным соединить с чистой, христианской жизнью. Именно в этой обители впервые сложилась та трехчастная структура монастыря как просветительского центра, которая стала традиционной для всего

Сыграв выдающуюся роль в утверждении христианских ценностей не только в проповедях, но и в жизни общества раннего Средневековья, монашество, однако, постепенно менялось. Церковь и монастыри все более превращались в доходные предприятия, где торговали, чем можно: должностями, индульгенциями, реликвиями и т. д. Это рождало критику «продажной» церкви как со стороны части духовенства, так и среди простого народа. Подобные движения объявлялись ересями, и церковь вела с ними беспощадную войну.

В этой войне рождается новый тип монашества, который и осуществлял «святую католическую инквизицию» как самый суровый и жестокий способ борьбы с еретическими движениями. Доминиканский орден, основанный испанским монахом Домиником, имел чрезвычайные полномочия в этой борьбе, которая была объявлена высшим христианским подвигом. Доминиканцы называли себя «псы Господни», подчеркивая этим собачью преданность ордена папскому престолу.

Как бы в противовес крайней жестокости, алчности и воинственности Доминиканского ордена, в XIII в. создается Францисканский орден, который еще называют орденом нищенствующих монахов. Его основатель, Франциск Ассизский, человек добрый, чистый душой и крайне непрактичный в земных делах, олицетворял образ живого Христа.

Он проповедовал святую бедность, призывал жить в любви к ближнему. Сам был одинаково вежлив, дружелюбен, внимателен и с братьями, и с прокаженными, за которыми ухаживал, и с врагами христианства — мусульманами. В природе, в жизни сотворенных Богом зверей и птиц видел он дорогой ему образец полной бедности, беззаботности как совершенного предания себя в руки Бога.

Такие крайности монашеского служения доминиканцев и францисканцев демонстрируют конфликт внутри самой средневековой церкви, что, естественно, не позволяет говорить о достижении христианского идеала даже в среде монашества.

Что же касается рыцарства, то это сословие имело свои представления о человеке и его месте в мире, своеобразно преломляя идеальный образ христианства. Рыцарство олицетворяло собой идеал эпохи, и главные рыцарские добродетели, положенные в основу кодекса рыцарской чести, как нельзя лучше демонстрируют культурный облик Средневековья.

Поэтому христианский культ любви как страдания, очищающего дух, в какой-то мере был перенесен, хотя и без разрешения церкви, на любовь земную. Здесь существовали свои правила, которые вошли в кодекс куртуазной («утонченной») любви в Средние века и оказали заметное влияние на отношения между полами в последующие эпохи. Предметом страсти (отнюдь не платонической) выступала замужняя женщина благородного происхождения. Это гарантировало защищенность Дамы от грубого насилия и заставляло рыцаря сдерживать свои порывы.

Он должен был добиваться ее благосклонности, проходя длительный путь «служения», воспитывая в себе самоотречение и преданность. Посвящать даме сердца подвиги и победы в рыцарских турнирах, хранить верность в длительной разлуке, подтверждать свою вечную любовь в стихотворных посланиях и серенадах (если эстетические формы ухаживания плохо удавались кавалеру, за небольшую плату всегда можно было найти помощников) — все это вменялось в священную рыцарскую обязанность. Муж Дамы, как правило, довольно спокойно относился к наличию такого поклонника, поскольку подразумевалось, что он достаточно удален от предмета вожделения.

Напротив, если рыцари один за другим обходили вниманием его супругу, отдавая предпочтение другим женщинам, то это было оскорбительно для него самого. Что же касается близости отношений между Дамой и ее рыцарем, то здесь последнее слово оставалось за Дамой. Такой сложный любовный церемониал благотворно действовал на мужчину, не давая ему выходить за культурные рамки, а также способствовал повышению престижа женщины в средневековом обществе.

Как видим, рыцарский идеал также был далек от христианского образца человека, он преломлял христианские добродетели в соответствии с условиями жизни рыцарства. Третьему же сословию, т. е. простонародью, идеалы элиты были глубоко чужды и совершенно не понятны. Главная сословная обязанность этой части населения — постоянный напряженный труд как для собственного пропитания, так и для обеспечения жизни высших сословий.

Существенной особенностью средневековой культуры был разрыв между элитой и простолюдинами. Быт, нравы, язык и даже характер веры были у них различны. Представители элиты должны были неукоснительно соблюдать кодекс дворянской чести, правила этикета, религиозные ритуалы. Их интересы вращались вокруг военных походов, придворных интриг, рыцарских турниров, любовных приключений. Наиболее образованное духовенство интересовалось богословскими исследованиями, философией, историей.

Неискушенный в христианской догматике и лишенный книжного знания народ был оттеснен от высокой культуры. Крестьянство и трудовое бюргерство жило размеренной трудовой жизнью, в которой сохраняли свою силу архаические обычаи, подчас никак не согласующиеся с канонами христианской веры. Народный эпос нес в себе немало следов древних, дохристианских легенд.

На протяжении всего Средневековья среди простонародья упорно продолжали сохраняться языческие обряды — идолопоклонство, трупосожжение, жертвоприношения, ритуальные праздники и сборища с дьявольскими играми и богопротивными песнями и плясками. Языческое происхождение имеют средневековые карнавалы (само слово carnavale по-латыни значит буквально «мясо, прощай» — тут видна связь с жертвоприношением).

И хотя жизнь простых людей была пронизана религиозностью до мелочей, сама эта религиозность выглядела богохульством из-за потери дистанции между божественным и человеческим. Сочетание скабрезности и богохульства не было проявлением развращенности этих людей, но скорее варварской детскости их восприятий и представлений.

Это причудливое, гротескное мироощущение проявлялось не только в народной смеховой (карнавальной) культуре, но и в официальной христианской культуре, к созданию которой непосредственный доступ имел простой человек. Например, в средневековой мистерии (театрализованное жизнеописание Христа), в книжной графике, в скульптуре и росписи храмов в серьезных евангельских сюжетах можно обнаружить многие «шалости»: дьявольские буффонады, сатирические жанровые сценки (они перемежались с действием мистерии и назывались «фарс» — начинка), фольклорные образы диковинных зверей и птиц, вурдалаков и т. д.

Было бы неверно видеть своеобразие средневековой культуры только в ее религиозно-христианской окрашенности. Уровень технического развития эпохи, несмотря на многочисленные сдерживающие факторы, достаточно высок. На протяжении Средних веков в 3ападной Европе произошли сдвиги, которые имели весьма косвенное отношение к духу религиозности или даже совершились вопреки нему.

В период Средневековья начали зарождаться существующие ныне европейские нации, языки и государства, возник иной по сравнению с античным полисом тип европейского города, появились многие приметы европейского образа жизни. Именно в эту эпоху вошли в обиход стекло, очки, пуговицы, основные элементы современного костюма (брюки, юбка), мебель с выдвижными ящиками, бумага, письмо птичьим пером, нумерация листов в книгах. Были изобретены механические часы, подъемники для строительства храмов, рубанок, хомут и дышло, огнестрельное оружие, водяные и ветряные мельницы.

Механические изобретения кривошипа и маховика позволили сделать мельницу универсальным двигателем, благодаря которому работали механические решета для просеивания муки, молоты в кузницах, машины в сукновальнях. В эту эпоху европейцы также научились применять удобрения, делать железные подковы на гвоздях, изготовлять спирт из зерна, играть в футбол, ориентироваться по компасу.